Почему прямая демократия – не решение всех проблем
Классическая украинская представительная демократия трещит по швам. Мы наблюдаем это, как минимум, “ежевыборно”
Уже много лет по роду интересов я участвую в дискуссиях на тему эффективной формы государственного устройства для Украины. Это стало своего рода традицией еще с университетских времен после организации первых проблемных групп по теории государства и права. Но, если раньше этот вопрос лежал больше в теоретической плоскости, то с наступлением кризисных и трагических для нашей страны событий последних двух лет обострился и перешел в разряд самых актуальных.
Мы не имеем ни морального, ни исторического права сейчас заниматься латанием то тут, то там появляющихся дыр на государственном теле. Майдан-2014 и последовавшая за ним война в Донбассе резко пошатнули ментальные устои украинцев. Наше сознание держалось за принципы крепкого и нерушимого государства. Хотя сама независимая Украина получила юридическое оформление двадцать пять лет назад после распада другого «нерушимого» территориального образования. Когда сильная властная рука обратилась против нас же, стало понятно, что привычная система власти себя изжила.
То, что мы сейчас наблюдаем в политической среде, скорее, всплески агонии, возможные только из-за того, что украинцы не могут выйти из состояния перманентного шока. Но рано или поздно на обломках неэффективных форм управления мы выстроим что-то новое. Придется выстроить.
Классическая украинская представительная демократия трещит по швам. Мы наблюдаем это, как минимум, «ежевыборно» – по возрастающему числу скептиков и увядающей явке. В противовес просыпается активная часть гражданского общества, готовая что-то менять. Ведь кризис – время не только большой беды, но и больших переосмыслений. Украинцы все больше осознают и право влиять на государственные процессы, и желание — это делать.
Логичным инструментом в этом смысле становится прямая демократия, которая как раз дает возможность каждому гражданину непосредственно подключиться к управлению страной, а не доверять его в руки непонятным группам людей со своими интересами. Собственно, доверия-то и нет, его сменили автоматизм «так было и есть» и фатализм «ничего невозможно изменить».
Здесь система включает сопротивление. Причем, делают это не только власть предержащие, боящиеся лишиться заветной «кормушки», но и сами граждане. Парадоксально, но доверия у нас нет как к действующим политикам, так и к самим себе. Принять и, тем более, разделить ответственность с себе подобными – страшно. «А как же квалификация, как же образование, как же знания, достаточные для принятия государственных решений?» Потому-то прямая демократия представляется ядерной бомбой в руках обезьяны.
Ханс-Адам II, князь Лихтенштейна, в своем труде «Государство в третьем тысячелетии» достаточно метко иронизирует по этому поводу: «Если признать, что среднестатистический гражданин обладает недостаточным интеллектом для того, чтобы принять решение о повышении или понижении налогов, то не стоит обременять того же гражданина и институтами представительной демократии. В итоге, мы придем к «просвещенному абсолютизму», при котором монархи или президенты, а вместе с ними и олигархия, принимают решения «на благо народа».
Что, в сущности, мы и наблюдаем, но под обложкой участия этого самого народа. Наши «наемные менеджеры» – далеко не кладезь политической и экономической мудрости. И если уж у нас хватило квалификации их избрать, то интеллекта и коллективного разума хватит на то, чтобы решить государственные вопросы без посредничества самозваных «профессионалов».
Вместе с тем, может показаться, что есть некая категоричность и излишнее возвеличивание роли прямой демократии. И жесткое противопоставление к представительной. Я бы не стал так резко разграничивать их – и то, и другое – всего лишь способ выражения воли народа. Нигде в мире нет абсолютных форм – даже в самых хрестоматийных примерах вроде Швейцарии или Лихтенштейна, где, несмотря на первостепенность народной инициативы, есть и парламент, и исполнительная власть. Применение того или иного инструментария зависит от сущности и характера вопроса, который предстоит решить. В некоторых случаях это целесообразно делать рычагами прямой демократии, а в некоторых – и единой рукой абсолютной монархии.
Так, например, тактические вопросы ведения боевых действий в условиях военного времени возможно разрешать только в условиях строгой вертикальной иерархии и неуклонного исполнения приказов военного командования. Военачальник, в любом случае, является прообразом князя-монарха. А вот вопрос о войне и мире, безусловно, стоит решать в режиме прямой демократии. Стратегия же военных действий уместно ложится в канву представительной демократии.
Нам не нужны крайности. Тем более, что и настоящей представительной демократией мы похвастаться не можем – скорее, это отголоски советского периода на коммерческий лад. Украине нужно свое уникальное сочетание государственных правовых инструментов, но однозначно в сторону повышения роли каждого гражданина в судьбе страны. А не только лишь возможность раз в пять лет выбрать «более умного» вместо себя.